Кирилл Семенов: «Сирия – это уравнение, из которого нельзя исключить Турцию»

«Израильская стратегия атак на иранские базы в Сирии проводится уже давно, и возникла она задолго до того, как Нетаньяху стал премьер-министром» Фото: © Anas Alkharboutli/dpa / www.globallookpress.com

«Нетаньяху практически взял в заложники администрацию Байдена»

— Кирилл Владимирович, считается, что в современной Сирии одновременно действуют четыре глобальных международных игрока: США, Россия, Иран и Турция. Однако в связи с неожиданным падением 29 ноября сирийского города Алеппо, который захватили боевики «Хайят Тахрир аш-Шам»*, к этой четверке эксперты присоединяют еще и Израиль. Для этого есть основания?

— Да, сейчас вполне правомерно говорить об Израиле как об еще одном важном игроке в этом регионе Ближнего Востока. После начала конфликта в Ливане, а еще раньше в секторе Газа Израиль активизировал удары по военным объектам в Сирии. В начале апреля ЦАХАЛ (армия обороны Израиля) нанесла чувствительный авиаудар по иранскому консульству в Дамаске, а затем по иранским военным базам, понесшим большие потери. Кроме того, в результате ударов ВВС Израиля гражданское население Сирии впервые понесло ощутимые потери.

Поэтому да: Израиль становится все более значимым фактором на нынешней стадии сирийского конфликта. Он активизирует воздушное наступление на Сирийскую Арабскую Республику (САР). Прежде частота авиаударов была значительно реже, но теперь, после определенной паузы, они идут только по нарастающей. Более того, в случае развертывания в САР новых подразделений иранских войск или, допустим, проиранских подразделений, сформированных, к примеру, из бойцов Ирака, Израиль наверняка будет реагировать жестко.

— А зачем это нужно Израилю? Это собственная игра Биньямина Нетаньяху или же ему просто приказали из Белого дома в Вашингтоне?

— Израильская стратегия атак на иранские базы в Сирии проводится уже давно, и возникла она задолго до того, как Нетаньяху стал премьер-министром. Так что, на мой взгляд, это никак не связано с американцами. Тем более что Соединенные Штаты не могут так просто взять и что-то приказать Израилю. Все выглядит скорее наоборот: больше похоже на то, что это Нетаньяху руководит процессами в Белом доме, а не Белый дом манипулирует Нетаньяху как ему вздумается. Это Нетаньяху практически взял в заложники администрацию Байдена, и теперь им никак не избавиться от этой навязчивой «головной боли».

Хотя, конечно, в Южном Ливане официальный Тель-Авив пошел на некоторые уступки (после вторжения ЦАХАЛ на южноливанские территории 1 октября этого года — прим. ред.). Но в целом Израиль уже довольно давно и целенаправленно решает свои задачи, в том числе и в Сирии, где он опасается усиления иранского влияния.

Здесь кроется некоторый парадокс: с одной стороны, режим Башара Асада ослаблен и недавняя террористическая атака боевиков из Идлиба лишь красноречиво подчеркивает его уязвимость. С другой — слабость Асада может обернуться наращиванием в Сирии группировки проиранских или непосредственно иранских сил, если Тегеран вдруг надумает направить туда свои войска. А это в свою очередь станет новым серьезным вызовом для Израиля, который после атаки ХАМАС 7 октября прошлого года полностью пересмотрел свою стратегию безопасности и реагирования на угрозы. Если раньше он мог где-то воздерживаться от применения силы, то теперь, если видит серьезную угрозу, пытается действовать превентивно.

— СМИ пишут о том, что в Сирии присутствуют украинские инструкторы, разумеется, на стороне антиправительственных сил. Получается, что в лице Украины мы имеем 6-го «заинтересанта», который пытается играть на сирийской платформе, причем исключительно против России, чтобы открыть против нас еще один фронт. Или это не так?

— Если мы будем говорить про Украину, то в данном случае она такой же игрок, как, условно говоря, Франция, или Англия, или, скажем, Норвегия, которая держала свой норвежский воинский контингент в районе базы Эт-Танф в провинции (мухафазе) Хомс. Но по большому счету Украина, конечно же, никакой не игрок. Ее роль сводится к тому, что она, по всей видимости, помогала группировке «Хайят Тахрир аш-Шам»* — той самой, что в конце октября овладела Алеппо, — в создании собственной бригады военно-воздушных сил. Впрочем, соотносить эту бригаду с ВВС будет большим преувеличением — речь идет о так называемых дроновых войсках. Там же организовано их производство. Если какие-то необходимые детали для дронов боевики не могут найти, они «печатают» их на 3D-принтерах.

Таким образом, внутри ХТШ* запущена целая индустрия, которая, видимо, очень похожа на ту, что функционирует на Украине. И киевский режим к этому, конечно, свою руку приложил — в виде оказания определенной помощи, осуществляемой обыкновенно через группировку «Мальхама Тактикал»* (инструкторская и военная организация внутри ХТШ* — прим. ред.). Благодаря этой группировке Киев уже давно сотрудничает с террористами в Идлибе. В «Мальхаму Тактикал»* могут принимать инструкторов из самых разных стран, и Украина тут, естественно, не исключение — ее инструкторы обучают боевиков современным методам войны.

«Невозможно отрицать, что турки приложили руку к тому, чтобы «Хайят Тахрир аш-Шам»* в Идлибе постепенно укреплялся» Фото: Carol Guzy / ZUMAPRESS.com / globallookpress.com

«Сирия много лет находится в состоянии коллапса и просто-напросто начала разваливаться»

— Что такое, на ваш взгляд, сирийский город Идлиб как террористический анклав? Кто его опекает и курирует? Вот в 2020 году внутри сирийской гражданской войны, идущей ни много ни мало с 2011-го, было наконец-то заключено перемирие. Почему правительственным войскам Башара Асада так и не удалось освободить Идлиб, как в свое время они освободили Алеппо? Почему этот город на северо-западе Сирии так и оставался до недавнего времени некоей буферной зоной?

— Судьбу Идлиба определило множество факторов. Один из них — фактор договоренностей о создании здесь специальной зоны деэскалации. Можно сказать, что эта зона была определена примерно с 2017 года при участии России, Турции и Ирана. Затем в 2020-м правительством Асада в этой провинции была проведена большая военная операция, но она опять же была направлена на разблокирование знаменитого шоссе М5 — стратегической магистрали, а никак не на полное уничтожение террористического анклава. Большой вопрос: а имелись ли у сирийского правительства силы, чтобы еще в те годы целиком зачистить Идлиб от террористов? Думаю, если бы такие силы были, Дамаск их бы обязательно применил еще до 2020-го.

Ну а потом в Идлиб просто-напросто зашли турецкие войска. Впрочем, они находились там с 2017 года по соглашению, заключенному в Астане, о создании наблюдательных пунктов России, Ирана и Турции вокруг зоны деэскалации. Затем, когда с 19 декабря 2019-го по 27 февраля 2020 года сирийская арабская армия (САА — правительственные вооруженные силы) осуществляла в этих землях операцию «Рассвет Идлиба», Турция ответила на это усилением своей группировки. Таким образом, любые возможности дальнейшего наступления оказались купированы турецкими войсками. Хотя, надо отметить, это действовало и в обратную сторону: тогда еще было неясно, какая из противоборствующих сторон сильнее. Так что до определенного момента Турция скорее сдерживала «Хайят Тахрир аш-Шам»* от активных действий. А когда стало выгодно, просто дала зеленый свет на проведение террористической атаки в конце минувшего ноября. Все-таки время сейчас решающее, до прихода Дональда Трампа в Белый дом остается около полутора месяцев, поэтому все стремятся действовать на опережение.

Невозможно отрицать, что турки приложили руку к тому, чтобы «Хайят Тахрир аш-Шам»* в Идлибе постепенно укреплялся. Не секрет, что денежные потоки шли сюда через Турцию — на содержание сирийских беженцев в Идлибе, на реализацию всевозможных инфраструктурных проектов и прочее. С помощью Турции в Идлибе проводился интернет, работало кабельное телевидение, функционировала сотовая сеть. Даже турецкая банковская система, и та здесь действовала. Иными словами, в Идлиб из Турции шли регулярные финансовые вливания, которые группировка ХТШ* наверняка использовала для собственного обогащения.

Но опять же не все так просто. К примеру, сирийский режим Башара Асада покупал через «зону деэскалации» газовые баллоны. Сначала они шли в Идлиб контрабандой из Турции, а уже оттуда попадали на территории, которые контролировались правительственными войсками. Так что на этом зарабатывали все — как с одной, так и с другой стороны. Ситуация в Сирии была, прямо скажем, не слишком здоровой, и если бы сейчас не рвануло в Идлибе, то наверняка рвануло бы где-нибудь в другом месте. Мы видим это на примере сирийской провинции Сувейда, где с прошлого года идут протесты друзов против Башара Асада. К чему это привело? К тому, что, по сути, провинция мирным путем перешла под контроль друзских сил, не подчиняющихся правительству в Дамаске.

К сожалению, в Сирии постоянно присутствует фактор напряженности. Страна много лет находится в состоянии коллапса. Причем, когда в 2020 году активные боевые действия закончились, стало только хуже. Сирийская арабская армия окончательно потеряла боеспособность. Оказалось, что, когда шли боевые действия, это народ как-то отвлекало. На войну были брошены определенные ресурсы, и они играли роль некоего стимулирующего фактора. Когда этого фактора не стало, Сирия просто-напросто начала разваливаться.

«Лишь благодаря тому, что сирийцы, в принципе, такой народ, который умеет заниматься бизнесом и способен делать деньги из ничего, люди там кое-как еще сводят концы с концами» Фото: Stringer/XinHua / globallookpress.com

«В Идлибе проводилась охота на ведьм»

— Еще немножко об Идлибе. Верно ли говорят, что это такой криминальный анклав Турции? Что там, грубо говоря, торгуют оружием и рабами, что через эту провинцию проходит наркотрафик?

— Рабами там точно не торгуют. По вопросам «человеческого трафика» — это все-таки больше к ДАИШ**. Но контрабандный канал там работает очень активно. Есть и огромные лагеря беженцев, где легко достать все что угодно: оружие, наркотики и прочее. При этом в Идлибе функционирует «правительство спасения», и надо отметить, что оно, наоборот, пытается привлечь население на свою сторону. Что им, впрочем, не очень удается. В регионе тоже складывалась достаточно взрывоопасная ситуация, начинались массовые протесты. Но эти протесты были не в поддержку Башара Асада, а исключительно против власти ХТШ* и «правительства спасения». Чем они были вызваны? Проблемами с общественной безопасностью и с репрессиями в этом регионе. Ведь в Идлибе проводилась охота на ведьм: для сведения счетов с внутренней оппозицией одних объявляли спящими ячейками ДАИШ** (которую в «Хайят Тахрир аш-Шам»* считают враждебной организацией), других — спящими ячейками американцев, третьих — правительства Асада. Под таким предлогом хватали всех неугодных. Это и привело к массовым протестам.

— Кстати, «Хайят Тахрир аш-Шам»* — это ведь бывшая «Джебхат ан-Нусра»*, я правильно понимаю?

— Да, но только сильно видоизмененная. Однако руководство группировки вышло из «Джебхат ан-Нусра»*.

— Плюс туда влились остатки разгромленных террористических группировок?

— Я бы сказал, что туда влились протурецкие части группировок, которым «Хайят Тахрир аш-Шам»* не дала интегрироваться с основной частью «Сирийской национальной армии»* (СНА). То есть они их подавляли и заставляли подчиниться единому «командованию военных операций» Аль-Фатах Аль-Мубин. К тому же финансовые стимулы у «Хайят Тахрир аш-Шам»* были даже лучше, чем у турок. Они создали более эффективную экономику, в том числе на турецкие деньги. Прямо скажу, они просто использовали денежные средства по назначению, а не разворовывали, как «Сирийская национальная армия»*. Пускали их в дело, в основном на военные нужды. Правда, населению практически ничего не доставалось — там была создана мобилизационная система экономики, если так можно сказать.

Поэтому у террористов — примерно половина сил от «Хайят Тахрир аш-Шам»*, а другая половина от так называемого Национального фронта освобождения. Это та часть «Сирийской национальной армии»*, которая хотела присоединиться к основным силам СНА*, однако присоединение, хоть и состоялось, осталось пустой формальностью. Гораздо в большей степени они зависят от ХТШ*. При этом, формально числясь как часть СНА*, тамошние боевики регулярно получают поставки от турок и уже потом передают полученное для нужд ХТШ*.

— Почему Башар Асад оказался таким слабым правителем? Все-таки Асады правят Сирией во втором поколении — казалось бы, уже должны установиться прочные связи с населением. Вместо этого Асад-младший снова оказался в проигрышной позиции и того гляди окончательно потеряет власть.

— Государственные механизмы не работают в Сирии, вся система деградировала, скажем прямо. Да, имеется витрина, которая называется государственными институтами, и другая витрина, которая называется законами. Но в реальности это failed state — несостоявшееся государство. Сирия вернулась к этому положению. Здесь в основном работает серая экономика, страна является крупнейшим экспортером наркотика Captagon в арабские страны. И наркотик этот огромным потоком идет вовсе не из Идлиба, а с территорий, которые контролирует правительство. Очевидно, что в этом замешаны не только отдельные наркобароны. Говорят, на такую задачу работают целые фармацевтические фабрики.

При этом в стране не функционирует практически ничего. Лишь благодаря тому, что сирийцы, в принципе, такой народ, который умеет заниматься бизнесом и способен делать деньги из ничего, люди там кое-как еще сводят концы с концами. Многие живут за счет помощи, которую присылают родственники из-за границы, в виде денежных переводов и так далее. Экономика на государственном уровне практически отсутствует. Работает лишь частный сектор. Нет ни стабильной военной сферы, ни эффективной армии, ни гарантированной безопасности. Все вышеперечисленное находится в состоянии глубокого кризиса.

Ничего не делалось и по мирному урегулированию отношений с той же сирийской оппозицией, с которой, пожалуй, можно было работать. Однако режим Асада, вместо того чтобы отделить тех, кто, по сути, был договороспособной умеренной оппозицией, пусть и вооруженной, от реальных террористов, просто всех перекрасил в один цвет, усилив тем самым террористические группировки.

Давно не работает и конституционный комитет Сирии. Он в общем-то оказался бессмысленной структурой, призванной разве что имитировать мирный процесс, а не заниматься им в действительности. Как выяснилось в итоге, в этой структуре даже не было полномочных представителей правительства Асада, а были люди, которым поручили говорить от имени правительства. Но, как сказал сам Асад, они не представляют правительство и не могут заключать никаких соглашений. Чего же удивляться, что в Сирии нет никаких положительных подвижек? Асад даже умудрился испортить отношения с Лигой арабских государств, куда его лишь недавно вернули. При этом он так ничего и не сделал для прекращения наркотрафика в государства залива (а это было одно из условий, которые ему выдвигали), не смог создать условия для возвращения беженцев. Понятно, что такая ситуация рано или поздно должна была закончиться взрывом.

Башар Хафез аль-Асад — сирийский государственный и политический деятель, президент Сирии Фото: © Iranian Supreme Leader’S Office/Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

«У Турции есть свой подход, и в чем-то он, конечно, беспроигрышный: обвинить во всем Башара Асада»

— Российское присутствие в Сирии по-прежнему ограничивается двумя военными базами: пунктом материально-технического обеспечения ВМФ РФ в Тартусе и авиабазой Хмеймим? Впрочем, как утверждают некоторые источники, число наших баз в САР существенно выросло. Ведь говорят, что именно ВКС РФ во многом блокировали наступление, предпринятое из Идлиба. Как далеко, на ваш взгляд, могут продвинуться повстанцы?

— В принципе, без ВКС России там все могло обернуться гораздо хуже. В частности, сирийский город Хама, оставленный правительственными войсками 5 декабря, мог бы попасть под удар гораздо раньше. Если же боевики оппозиции входят в Хаму, то дальше на очереди будет уже Хомс. Что же получается в итоге? «Хайят Тахрир аш-Шам»* в результате своего наступления перерезает запад страны и фактически отделяет побережье от Дамаска (расстояние от Хамы до Дамаска — чуть больше 200 километров). А это очень серьезная проблема, которую Башару Асаду так или иначе предстоит решать. Причем ресурсы и оружие у него есть. К тому же он может действовать нерегулярными методами, как это уже было в 2011–2012 годах. Тогда тоже часть регулярной армии разбежалась, а другая перешла на сторону оппозиции (откуда и взялась «Сирийская свободная армия»). Однако Асад мобилизовал своих сторонников — отряды «Шабиха» (так называемые силы национальной обороны). Сейчас тоже, может быть, найдутся те, кто так или иначе до конца станет поддерживать Асада и кто с ним прочно связан. На них сирийский режим всегда возлагал свои главные надежды. Правда, все билеты из Дамаска в настоящий момент распроданы: люди бегут от войны…

Кроме этого, остаются вполне боеспособные подразделения Сирийской арабской армии. Ну и плюс проиранские формирования, которые достаточно сильны и дисциплинированы, чтобы не разбежаться. В частности, «Хезболла» уже заявила о своей готовности выступить на стороне сирийского правительства в борьбе с боевиками оппозиции. Проблема в том, что они в основном находятся на востоке Сирии, где тоже ситуация сложная: там проявляет активность ДАИШ**, там наступают курды, то есть сирийские демократические силы.

— Сирийские демократические силы в основном состоят из курдов?

— Там, где сейчас идут бои, есть не только курды, но и арабы. Арабских ополченцев, как и курдов, спонсируют в основном американцы. Поэтому менять дислокацию и ослаблять свое присутствие на Востоке для иранских сил тоже рискованно. Мало ли какая враждебная сила может вылезти из пустыни.

Ситуация сложная, и все же надо иметь в виду, что ресурсы у антиправительственных войск тоже ограничены. В Идлибе, по приблизительным подсчетам, было сосредоточено около 60 тысяч боевиков, а все-таки это не такая большая сила, чтобы могла захватить всю Сирию. Если, конечно, не случится полного коллапса, как это произошло в Афганистане в 2021 году, когда сама правительственная армия просто перестала вести боевые действия.

Но сейчас на стороне правительства Сирии кто-то все-таки воюет… Хотя поступают очень печальные кадры с места событий: на дорогах — колонны брошенных танков, фактически целых, неповрежденных. То есть бойцы САА просто бросают технику и уходят.

— Если говорить о количественном соотношении, то насколько правительственная армия Асада превосходит эти 60 тысяч боевиков?

— 60 тысяч — это просто наиболее активная часть боевиков из Идлиба. Кроме них, на стороне оппозиции есть еще «Сирийская национальная армия»* (СНА) — та часть ее, которая протурецкая и которая в настоящее время проводит свою операцию «Рассвет свободы». Их примерно еще 40 тысяч, так что всего около 100 тысяч боевиков набирается. У Асада регулярная армия насчитывает примерно 140 тысяч бойцов. Плюс к этому есть определенное количество ополченцев. Точно сказать сложно, кто из них в самом деле боеспособен, а какие части просто числятся на бумаге.

— Не могу не спросить по поводу президента Турции Реджепа Эрдогана. Все-таки совсем недавно он приезжал в Россию — на казанский саммит БРИКС, по обыкновению дружески общался с Владимиром Путиным. И вдруг последовал такой удар по пророссийским силам в Сирии. Неужели Эрдоган не боится в очередной раз испортить отношения с Москвой?

— Я думаю, он не особо боится их испортить. Другое дело, что Эрдоган в настоящей ситуации — это одна из сторон для переговоров и они уже идут. 3 декабря президенты России и Турции пообщались по телефону по поводу Сирии. Планируются переговоры с участием России, Ирана и Турции в Дохе, в Катаре, и в Астане. Так или иначе, усилия по нормализации обстановки будут предприниматься.

У Турции есть свой подход, и в чем-то он, конечно, беспроигрышный: обвинить во всем Башара Асада. Что против этого можно возразить? Президент Сирии в самом деле во многом виноват в случившемся, и с этим мы не можем не согласиться при определенных оговорках. Однако не стоит забывать, что без помощи Турции террористическая группировка «Хайят Тахрир аш-Шам»* не смогла бы так усилиться. Поэтому и Турция несет свою, и не меньшую, долю ответственности.

Но в любом случае без Турции сирийский вопрос нерешаем. Сирия — это уравнение, из которого нельзя исключить Турцию. Тем более сейчас ни у нас, ни у иранцев нет ресурсов, чтобы поступить как-то иначе. Мы и раньше не собирались воевать с Турцией в Сирии, а сейчас тем более. Единственная возможность — это какой-то поиск компромиссов. Но каких? Усадить Эрдогана и Асада за стол переговоров?

Однако тут вопрос в другом: согласится ли Эрдоган вести переговоры именно с Асадом? Если раньше Башар Асад говорил, что он как бы готов к переговорному процессу, но лишь тогда, когда Эрдоган уведет свои войска из Сирии, то теперь Эрдоган может сказать: «Да, я сяду, конечно, за стол переговоров, но прежде я посмотрю, сможет ли Асад остаться у власти».

Как я понимаю, с турецкой стороны идут сигналы, что они хотели бы перезагрузить мирный процесс в Сирии. Понятно, что претензии к Турции большие, но все равно нам придется считаться с тем, что «на земле», с раскладом сил в Сирии, с реальными возможностями каждой из сторон и прочим.

— Получается, что Турция сейчас становится самым сильным игроком в этом ближневосточном регионе?

— Турция в любом случае сильнее, потому что в Сирии для нее все близко и у нее там под рукой полумиллионная армия. А всем остальным внешнеполитическим игрокам надо издалека перебрасывать свои силы. Поэтому воевать против Турции в Сирии никто не может: ни мы, ни американцы. Просто потому, что турки на любом участке сирийской границы могут создать группировку, в разы превышающую все силы, которые могут быть выставлены против нее. Причем сделать это буквально за несколько часов.

По большому счету для Анкары даже турецкое присутствие в самой Сирии не настолько принципиально, если там действуют протурецкие группировки. В Идлибе да, турецкие силы расквартированы, но в других сирийских провинциях в этом нет никакой необходимости. Повторюсь: Турции понадобится всего два-три часа или чуть больше для развертывания собственного воинского контингента.

— Напоследок хочу спросить: России есть на кого поставить в Сирии, кроме Асада? Скажем, скооперироваться с Ираном?

— Россия рассчитывает, что Иран будет вовлекаться в сирийскую ситуацию. Но пока текущая задача и у России, и у Ирана одна: сдержать наступление «Хайят Тахрир аш-Шам»* и потом думать о завтрашнем дне. Если опять постараться все заморозить, то мы видим, к чему это приводит: рано или поздно ситуация взорвется изнутри. И уничтожить все террористическое сообщество мы не можем, поэтому надо как-то его изнутри разваливать, отделять умеренную оппозицию от террористов и так далее.

— Сирия — это урок, к чему приводит заморозка большого конфликта?

— Да, заморозка конфликта без какого-либо его решения, без последовательного мирного процесса. Проходит время, и такой конфликт лавинообразно возобновляется с новой силой.